11.05.2016

Рубрика: Общество

ИНТЕРФАКС

Бывший мэр Москвы отругал правительство и предостерег власть от сползания к системе ручного управления

Юрий Лужков    Фото: ТАСС, Александр Рюмин

— Почему вы не хотите говорить о политике?

— Политика – это зачастую лицемерие и демагогия, и я в этом убедился многократно за свои 20 лет работы в мэрии Москвы. В системе химической промышленности, где я трудился 28 лет, взаимоотношения между людьми были абсолютно иными, это были производственные, конструктивные отношения. Если взять два этих периода, сравнение явно не в пользу того, что я видел в рафинированной политике последних десятилетий.

— То есть вы сейчас, занимаясь сельским хозяйством, чувствуете себя более комфортно?

— Я себя чувствую великолепно с точки зрения того, чем занимаюсь. Продолжаю активно работать, к сожалению, по-прежнему не хватает времени на все: я задействован ничуть не меньше, чем это было во времена моей работы в химической промышленности и в городской системе. И в этом плане я чувствую себя комфортно. Но вместе с тем, как может себя чувствовать полностью комфортно человек, который видит, какие проблемы сегодня существуют в его родной стране?

— Как раз недавно правительство отчиталось в Госдуме о проделанной работе. Как вы оцениваете работу кабинета?

— Отрицательно.

— Если можно, по пунктам…

— Кабинет не занимается реальной экономикой и наукой. А отсутствие интереса к развитию науки, особенно прикладной, лишает страну перспектив создания новых образцов техники, электроники, новых видов изделий. Это, в конечном счете, скажется не только на уровне экономического развития страны, но и на её обороноспособности.

Абстрагируясь от коммунистических догм, нам всё же необходимо по-новому посмотреть на учение Карла Маркса, этого выдающегося экономиста. Изложенные им законы гласят, что основой государственной деятельности в любой экономике является реальный сектор, а деньги — лишь надстройка. У нас же все перепутано: по сути дела, страна занялась игрой в деньги, привязала себя к мировым ценам на нефть, от которых теперь всецело зависит. Реальная экономика в этих условиях, особенно при таком жестком режиме кредитования, существовать не может.

Я уж не говорю о том, чем я сейчас занимаюсь — сельскохозяйственном производстве. Но это в равной мере касается машиностроения, электроники, химии и многого другого — сегодня у нас практически нет отраслей, которые давали бы уровень прибыльности, способный покрыть процентную ставку банковского кредита. Это критическая ситуация, а кабинет министров, похоже, не способен справиться с трудностями, возникшими в экономике.

Фото: ТАСС, Александр Рюмин

— А вы не жалеете о том, что произошло в 2010 году, когда вас отправили в отставку?

— Нет. Это было не моё решение. Тогдашний глава государства, зная мою позицию по отношению к нему, принял надуманное и необоснованное решение, освободил меня от должности. А мое нынешнее положение меня вполне устраивает — я активно занят делом, а для человека, которому грозит 80-летие, это прекрасно.

— Это правда. Можно только позавидовать вам. И все-таки, может быть, нужно было пойти на компромисс, и вы бы остались у руля власти в Москве?

— Это означало бы потерю моего внутреннего стержня. А этого я по своей дурацкой натуре допустить никак не могу и никогда не смогу.

— Почему вы не написали заявление об уходе по собственному желанию?

— На каком основании? Я должен был работать, и никаких оснований для того, чтобы писать заявление и давать возможность сослаться на то, что, смотрите, он сам захотел уйти, — я не собирался. Нет, не такой характер.

— Вы как глава крупного сельхозпредприятия ощущаете противодействие со стороны правительства? Вам вставляют палки в колеса?

— Нет. Повторю: правительство, за исключением двух-трех министров, практически не занимается реальной экономикой. Я, как практик, могу сказать, что в нашей производственной деятельности процветает только одна отрасль — оптовое звено. Например, я произвожу гречку и сдаю ее в опт по 40 рублей за килограмм (подчеркиваю, килограмм по 40 рублей). Но меньше, чем за 60 рублей за кг мы на прилавке эту гречку не видим. Итак, мы вырастили, собрали, сохранили, переработали, мы сделали из зерна крупу и получили 40 рублей за килограмм. А опт, по сути дела, расфасовав нашу гречку, отправил ее в торговлю ценой не меньше, чем 60 рублей — и то не за килограмм, а граммов 800-900. Возникает законный вопрос: а где здесь рынок, где принципы конкуренции, а также принципы сбалансированности предельных уровней доходов, которые должны стимулировать реальное производство?

Ответ очевиден: эти принципы здесь нарушены радикальным образом, потому что тот, кто по существу не занимается самим производством продукции, получает абсолютно необоснованную равную или в несколько раз большую, прибыль, чем сам производитель. Прочитать остальную часть записи »