АФГАНИСТАН: ЖИВАЯ ИСТОРИЯ

Война в Афганистане уже становится историей. Она от нас все дальше – последняя война СССР. Но живы участники этих событий. С одним из них мы и поговорили, вспоминая ту страшную войну, на которой, выполняя интернациональный долг, гибли достойные сыны Союза, вчера еще покинувшие школу. Вспоминал те трагичные события Николай Очкас — ветеран Афганистана, заместитель председателя Совета участников боевых действий в г. Братске.

Родился Николай в Донецкой области Украины, с Украины призывался в армию 1 апреля 1983 года. Сначала попал на подготовку: за 83-й год был в Харькове, в Баку, и попал в карантин г. Кировобад в Азербайджане.

— Пробыл я там два месяца с небольшим, нас готовили водителями на «Уралах», — рассказывает Николай Очкас. — Мы проходили военную и физическую подготовку, а 22 июня, в день начала Великой отечественной войны, мы пересекли границу СССР -Афганистан. Нас отправили на вертолетах, 1 ч 45 мин мы летели в г. Ташкурган (Айбак) провинции Саманган. Наш 122-й мотострелковый полк там базировался.

— Скажите, как к вам, по вашим ощущениям, относились местные афганцы?

— У меня есть много фотографий. С местными мы ладили хорошо, общались, несмотря на не знание языка находили общее мнение. У нас в части был переводчик. Но нас раскидали по гарнизонам, мы охраняли трубы, по которым качались бензин, керосин, солярка. Трубопровод лежал прямо вдоль трассы. С нами находились войска, мы их называли «трубачи». У нас в гарнизоне было 15 человек, три миномета, и мы находились в охранении постоянно. Я служил артиллеристом, а не водителем. Поставили меня на минометы, минометы были у нас 82 мм, потом уже пошли «Васильки» четырехзарядные, похожие на маленькие пушечки. Еще мы охраняли мост возле кишлака Хазрати-Султан, по которому проходили трубы и который имел большое стратегическое значение, потому что по нему шли колонны из Союза в Кабул и обратно. С местными конфликтов не было. Мы нормально дружили. Хотя нам говорили, что днем они местные, а ночью берут автоматы и стреляют в нас. Но мы не знаем, насколько это правда. Нападения были часто. Мы брали раненых или убитых, но они старались всегда после боя своих забрать. И мы не знали, кто на нас нападает. Там была молодежь среди них – молодые ребята-афганцы по 14-15 лет. Обстреливали колонны регулярно, обстреливали гарнизон регулярно. Мы были на мосту, над мостом был кишлак, а в горах была банда, в которой как говорили насчитывалось до 2000 человек, и никогда, за два года службы, ни разу эта банда не напала на наш гарнизон.

– Почему?

— По закону гостеприимства, будем так говорить. На мосту они даже проводили встречи, две банды состыковывались, мы не имели права ни ракетницу пустить, ни пострелять.

— Были случаи зверств над советскими солдатами со стороны душманов?

— Были. В 83-м году. Буквально в конце июня приехали мы на гарнизон, нас построил комбат и сказал, что сегодня ночью два человека были сняты с поста, так как заснули на посту. Их убрали и увезли в горы. Потом, через неделю, их подбросили возле нашего гарнизона, и на них были следы сумасшедших издевательств: глаза, уши, конечности – все отрезано… Страшно было смотреть. Вы знаете, мы ходили на операции в горы, ловили душманов, брали в плен, приводили, в гарнизон приводили, передавали в полк. Мы участвовали во всех боевых операциях, участвовали в засадах.

— Сейчас много мнений, у каждого свое, но как Вы считаете, Советская армия была близка к тому, чтобы одержать победу над душманами, и чего ей для этого не хватило?

— Мы стремились к победе, и могли ее завоевать, только у нас менталитет был другой, люди воспитаны были по-разному, мы не косили всех подряд, как это было в Великую отечественную войну, как происходит сейчас на Украине, мы работали чисто по операциям.

— Но ведь могли быть и провокации: те же боевики могли обстрелять вас со стороны кишлака и уйти в горы…

— И такие случаи были. Даже могу вам сказать, один кишлак обстрелял нас, мы пришли, окружили этот кишлак, прочесали его – ни одного душмана там нет, оружия нет, но там в большинстве домов есть люки (колодцы), через которые по подземным ходам они уходили. У них была такая тактика обстрелов.

— Партизанская война, одним словом. Там идеальные условия для партизанской войны… А можете рассказать эпизод, который вам наиболее запомнился? Наверняка же, такой есть?

— Их много было, каждую неделю, каждый день… Самый первый случай был, когда нас с полка везли на гарнизоны. Нас привезли в полк, оружия еще не дали, посадили на два БТР «Уралы» и повезли. Охранение было. В этих «Уралах» сидел водитель и человек с автоматом, который мог нам чем-то помочь. И вот мы проезжали ущелье, где нас впервые сразу же обстреляли, в первый же день. Вот это запомнилось на всю жизнь для всех. Ответить нечем, все попадали просто, машины не останавливались, начали стрелять БТР-ы и ребята. Среди нас погибли первые товарищи. Знаете же, как обычно: все ехали, шутили, мол, война, в войнушку поиграем… Потому что всем было по 18 лет, еще не понимали, куда приехали, зачем, почему… А когда увидели, что погибли товарищи, которые сидели рядом с тобой, а до тебя по счастливой случайности не достало, вот тогда все задумались, и улыбки и ухмылки прошли.

— Вы сказали, что участвовали в засадах. Приходилось непосредственно стрелять в душманов? Может, в плен брали?

— По засадам мы ходили в основном с четверга на пятницу. Это единственный день, когда душманы с гор спускаются, идут в кишлаки, и тогда мы устраивали засады. И вот они спускались с гор, мы видели, есть там арыки специальные сухие, в этих арыках мы с пулеметчиками сзади лежим два часа: луна светит там два часа – с 10 до 12 ночи, видно — как днем… А потом наступает темень, что не видно ничего, не увидишь своей ладони. И они начинают спускаться с гор, кто с фонариками, кто с факелами, перед подножием горы они факела сбрасывают и идут к нам навстречу. И первое, что в голову попадает – их разговоры. Они разговаривают на своем языке, и получается, как в фильмах про немцев: идут, разговаривают, полная темнота… Пускаешь ракету и начинаешь стрелять. Они ходили осторожно и тихо, но нам выдавали приборы ночного видения, и мы их видели прекрасно, как на ладони.

— Вам лично доводилось брать в плен?

— Доводилось и в плен брать, и убивать даже. Один раз было, когда мы стояли на посту в горах, идет «комсомолец», как их называли, с комсомольским значком. Человек, который носил комсомольский значок, считался сочувствующим нашей армии. У них тоже был комсомол. Они стояли в охранении своего кишлака, вроде как нам помогали. Если они узнавали, что идут душманы, они передавали нам. И вот такой идет, я его остановил, он пошел дальше. Потом расстегнул халат, достал автомат, мне пришлось выбирать: либо он, либо я… Потом неделю, наверное, отходил… Комбат объявил благодарность за бдительность, родителям на родину было отправлено благодарственное письмо. Я их всего пять или шесть получил – таких благодарственных писем.

— А у вас есть награды?

— Да. Медаль «За отвагу», медаль «От благодарного афганского народа».

— За что Вы получили медаль «За отвагу»?

— Это долгая история… За конкретную операцию. В 1984 году мы поехали на 66-х с загруженными «Васильками» в кишлак Мазари-Шариф тремя расчетами, я был командиром расчета, кроме меня в расчете были еще наводчик, заряжающий и подносчик, и попали там в засаду. Отстреливались, несколько человек погибло,  были и раненые. Но мы стояли, держались, пока не подошла общая колонна, порядка трех часов, рация была, а связист погиб, но мы знали, что за нами едет колонна.

— А вертушки?

— Сначала работали вертушки, потом – мы работаем. Они определенный квадрат отрабатывают, потом мы туда подъезжаем и работаем. В тот раз стреляли в нас с горы, мы не могли минометами ответить, мы их даже не могли вытащить из машины. Мы отстреливались из автоматов. Мы – участники той операции — до сих пор общаемся и дружим.

— Это единственный такой бой, где погибло сразу несколько Ваших товарищей?

— Вообще не единственный, но когда погибли именно с моего гарнизона – да. Ведь это те, с кем мы вместе просыпались, питались, встречались каждое утро, общались… А из батальона очень много погибало. На каждой крупной операции примерно 10-15 человек, 20 даже… Было Панджшерское ущелье, операция в апреле 84-го года, там и узбеки местные, и Иран, и наемники воевали. Там погибло много наших солдат сразу. Я в ней участвовал. Мы тогда это ущелье заняли, а потом нам сказали, что через несколько дней наши опять отступили. Столько тогда погибло и с нашей стороны, и с их стороны, а они снова его заняли. Раненных и пленных мы брали – сдавали в Царандой (народная милиция Афганистана). И вот мы их сдаем туда, а они ночью опять убегают в горы.

— Вы сказали, что Вы с Донецка, из Украины. Наверное, Вас не оставляют равнодушными события, там происходящие – нас всех это близко касается. У Украины и России всегда есть родственные связи. На Ваш взгляд, почему западные страны поддерживают откровенно фашистский режим? Разве они не видят, кто пришел к власти? Почему у них двойные стандарты?

— Потому что у них свой интерес. Я думаю, что они просто сами хотят командовать, потому что там полевые командиры сейчас – американцы, германцы, финны, шведы. У меня много товарищей живет в Украине, с которыми мы общаемся на сайте, и они даже сами не понимают, почему так все получилось, почему даже Гитлер не додумался воевать внутри своей страны. А эти нацисты и националисты пошли уничтожать свой народ…

— На западной Украине говорят, что это типа Россия воюет с ними, неужели они всерьез верят в этот бред?

— Они думаю не говорят, что там все русские, говорят, что часть воюющих из России. Но если бы Россия воевала там, мне кажется, уже в Киеве, на Крещатике, был бы второй Берлин, и как на Рейхстаге повесили бы наш флаг.

— А как Вы оказались в Братске? И с какого года Вы тут живете?

— Так получилось, что товарищи-сослуживцы пригласили меня в 1994 году посмотреть, приехать на охоту, на рыбалку. Я приехал сюда в 95-ом, в июне. Сходили на охоту, на рыбалку, посмотрел – понравилось! Вообще здорово! Пообщались, мне понравилось, и в 95-м я устроился на Братский алюминиевый завод, и по сей день работаю там. Здесь же, в Братске, у меня и семья.

Беседовал ВИКТОР  КАСИЩЕВ.

2 комментария на “АФГАНИСТАН: ЖИВАЯ ИСТОРИЯ”